«Кураторская работа», 2012, на выставке «Interim Days» в Академии искусств Тбилиси
Перенесенное в зону бедствия кураторство и тут чувствует себя вполне вольготно. Смущение уходит в сторону, остается присущая куратору целеустремленность и готовность перерабатывать в событие чувства, эмоции, случайности. Я пишу о себе и своем опыте.
Увидев впервые в Тбилиси Маку, сидящую в одном из самых грязных уголков шумной улицы с пластиковой коробкой для милостыни, беспрерывно рисующую, я решила, что вижу художницу. Она практически не могла говорить, но она очень много рисовала. Её лицо, руки, взгляд, все движения её тела сосредоточились вокруг блокнота, а пластиковая коробка была в забвении и приносила мало дохода. Потом я узнала, что ей в принципе сложно выражать свои мысли, писать она вообще не умеет, в датах и числах не разбирается, видимо, решив отказаться от этих привычек, как от ветоши, которая совершенно не в состоянии соединить её с обществом, навсегда отказавшимся от нее и многих ей подобных.
Мака, "Без названия", 2012
Мака рисовала в сером от пыли блокноте, да и сама она была далека от чистоты, также как и малыш, крутившийся вокруг неё и бессвязно что-то лепетавший. Я сидела рядом с ней, смотрела, как она рисует, и мое воображение рисовало мне идиллические сцены нашей дружбы. Но единственной из нас, кто оказался способен на дружеский жест, была отнюдь не я, а она. Она за копейки продала мне свои работы, она рисовала для меня, ее рисунок был танцем на месте, выражающим щедрость непокрытой бедности, отстраняющейся от остального общества, но забавы ради готовой на преподнесение себя и своего опыта ему в дар.
Курировать нищету – значит все же попытаться замаскировать за так называемым «произведением» присущее ей убожество, выдавать её за нечто отличное от того, чем она является, при всем желании утвердить её в её правах.
Мака, "Без названия", 2012
Мака, "Без названия", 2012
Мои иллюзии и мечты крутились вокруг идеи выставить работы Маки в Тбилиси и еще где-то потом, дальше. Может быть, работы этой художницы, владеющей самой лучшей из техник, рисующей всем телом, твердо стоящей на ногах в своем призвании и в своей ничтожности, могли бы перейти из мира, где она и они являются всем, чем угодно (отброшенные всем обществом и потому абсурдным образом вобравшие в себя все его возможности), в некое стерильное пространство. Оставаясь чем угодно они смогли бы в то же время сузить свое бытие, опуститься до художественной работы? Принять участие в зачастую нелепом спектакле Современного искусства?
Благодаря своему происхождению, рассуждала я, эти клочки бумаги сохранили признаки величия, исчезающие отовсюду. Возможность приобщиться к нему дается кому-то раз в сто лет.
Жадно я рассматривала мое приобретение и с тоской думала о кураторском тексте, который должен был сопроводить экспозицию этих работ.
Привожу его частично:
Евгения Белорусец КУРАТОРСКАЯ РАБОТА
Видео: Кураторская работа, 2012
Мака
Рисунки без названия, 2012
(…) В работах Маки – замки, цветы, религиозная тематика, иисус, переходящий в тюльпан. Эти работы не отделимы от процесса их создания. Они рассказывают о труде художника и свидетельствуют о том положении, в котором находится не только Мака, но и многие другие её коллеги-художницы и художники. (…)
Точку в этой истории поставила моя последняя встреча с Макой. После того, как мы расстались, я была одержима идеей запечатлеть историю нашего короткого и фрагментарного общения, предложить Маке сфотографироваться вместе со мной.
Обнаружив её вечером на привычном перекрестке, я направилась к ней, ободренная простотой и очевидной для меня необходимостью поставленной перед собой задачи. Я даже подумывала о приобретении новых работ.
Какова же была моя растерянность, когда вместо художницы, я увидела нищего ребенка, держащего на руках другого, еще меньшего ребенка, чей бегающий, бессмысленный взгляд и полная неподвижность явно указывали на наркотики, которые дают младенцам, чтобы те часами оставались на одном месте и не издавали ни звука.