Во время бесед с украинскими авторами и переводчиками часто слышаться нарекания по поводу того, что нет редакторов, их слишком мало в украинских редакциях. Так ли это важно?
Редактор ключевая фигура немецкого издательства, посредник между писателями и переводчиками с одной стороны и издательствами – с другой. Лекторат в Германии существует как определённая редакторская институция в рамках издательства. В лице лектора объединены эксперт и редактор. Такой редактор составляет программу для издательства и убеждает в необходимости издания той или другой книги. Можно сказать, что лекторат определяет литературную политику издательств. Лекторы, то есть редакторы, сориентированы на профиль издательства, который они создают, выбирая авторов. Издательство «Фишер», например, специализируется на немецкоязычной литературе. В таком крупном издательстве, как «Зуркамп» в последнее время был издан целый ряд книг украинских авторов.
И с «Зуркампа» началась «история» украинской литературы в Германии?
Я, как редактор, начала работать с Юрием Андруховичем совершенно случайно и смогла убедить издательство в том, что это очень интересный современный писатель. Потом благодаря публичным чтениям и рекомендациям Андруховича, в издательстве появились новые авторы. Например, так был издан сборник Жадана в совместной работе с Клаудией Дате. У Сергея Жадана есть своя читательская аудитория, свои поклонники в Германии – молодые люди. Нечто подобное произошло с книжкой Любко Дереша «Культ». Её успех меня изумил. Она стала бестселлером.
Почему именно «Культ»?
Эта книжка очень молодого автора, который в отличие от наших юных авторов, многое пережил и многое знает. Он родом из общества, в котором постоянно происходят серьёзные перемены. Всё это сочетается с полностью забытым у нас движением «Flower power». Смесь из американского движения, грезящего Пинк Флойдом, и гуцульского колорита оказалась взрывной, она вызвала большой интерес. В сознании немецких читателей книга Дереша ассоциируется с поздними 60-ми. Мы издали её в соответствующей обложке. Она вышла в 2005 году, как бы на волне оранжевой революции.
В чем, на твой взгляд, принципиальная разница между ситуацией в украинской литературе и в литературах других стран восточной Европы?
Трудный вопрос. У нас идёт очень ангажированная работа, открытие новой литературной среды. В Украине, на мой взгляд, сейчас начинается то, что двадцать или пятнадцать лет назад происходило в Польше и в Венгрии. И в Польше и в Венгрии издательский рынок развит значительно больше. Украинская литературная ситуация для нас всё ещё очень нова. Ею интересуются в Германии. Наблюдаются многочисленные контакты между немецкими и украинскими писателями и переводчиками. Есть много немецко-украинских литературных фестивалей, воркшопов. Но я бы это всё назвала, пусть это прозвучит резко, своего рода помощью развивающимся странам.
Значит Польша и Венгрия многим обязаны Германии...
Вовсе нет. Причина скорее в том, что общественные отношения в Украине начали меняться только недавно. Тут просто не было культурной революции восемьдесят девятого, которая состоялась в Польше и Венгрии. Режим Кучмы был чем-то иным. Насколько я вообще могу судить, настоящие перемены тут начались только зимой 2004-го. Постепенно в Украине формируется свободное гражданское общество. Возникла свобода медиа, репрессий стало меньше. Это влияет на литературу. Мне так кажется. Или я неправа?
Когда ты смотришь на книжки, которые издаются в Украине, посещаешь чтения, я хочу спросить, есть ли что-то, чего тебе тут не хватает, какого-то рода литературы?
Трудно сказать. Я ведь не могу читать по-украински. Конечно, я стараюсь следить за новыми книжками, мне пересказывают некоторые тексты из «Критики», я знакомлюсь со всеми произведениями, которые мне рекомендуют переводчики или знакомые писатели. И, наверное, это прозвучит нагло, но я бы хотела открыть для себя хорошую литературу, написанную женщиной, писательницей. И ещё одно. Мы очень хорошо знакомы с польской литературой, ещё с 60-ых было почти всё переведено, от Гомбровича, Милоша, Ружевича до Стасюка и Шимборской. То же с Венгрией. Для нас произведения, которые там создаются - это мировая литература, Имре Кертес, Кардош, Эстерхази. Что касается украинской литературы, нам пока не близки значительные украинские авторы, Шевченко, Франко, хотя они переведены... Вот я и спрашиваю себя иногда, а где же украинские Эстерхази и Шимборские...
Вопрос риторический. Мне бы хотелось ещё кое-что узнать об издательской политике, которую ты представляешь. Что происходит, когда ты выбираешь, сознательно выбираешь, коммерчески не успешную книгу, но ту, которая кажется тебе достойной и которую, как ты думаешь, важно издать. Необходимо найти аргументы, чтобы убедить издателя...
У «Зуркампа» есть такая амбиция – издание интеллектуальной литературы. Даже от книг, которые должны принести прибыль, даже от них, требуется некий интеллектуальный уровень. «Зуркамп» зарабатывает достаточно, чтобы позволить себе издавать книги, которые не будут очень уж хорошо продаваться. Я сама стараюсь всегда думать о том, как передать книгу читателю, как сделать так, чтобы заинтересованный читатель смог её получить. Некоммерческая книжка для нас – та, которой будет продано меньше 10 000 экземпляров. Наша задача – пробудить к ней интерес читателей, действовать через критику, прессу, показать, почему её важно и интересно прочитать. Я убеждаю издательство, просто аргументируя в пользу этой книги. Мы стараемся издавать хорошую литературу, потому что верим в то, что она может многое изменить и расширить наши возможности.
А чем главным образом заключается твоя редакторская работа? Выбираешь автора?
Не только. Я, конечно, нахожусь в постоянном поиске. Тексты прочитываются, они становятся темой для обсуждения и осмысления и потом, в конце концов, мы решаем создать книгу. Часто редактор работает намного глубже с текстом, чем переводчик. Как правило, редактор в диалоге с автором влияет на текст, приводит к его изменениям. Это происходит и в тех случаях, когда печатается переводная литература, например, украинская. Фактически, когда книга украинского автора попадает в руки немецкого редактора, начинается новая работа над оригиналом.
Может ли такое вмешательство осуществляться на уровне идей, быть идеологическим?
Нет. Такого быть не может. Обычно редакция касается формальных или стилистических вопросов, но не взглядов автора. Мы отслеживаем, например, целостность в создании образа персонажа. Цвет волос, например не может, беспричинно меняться от главы к главе. Мы обдумываем драматургию книжки, её построение. Это очень тонкая, филигранная работа. В случае некоторых переводов приходится месяцами сидеть вместе с переводчиком над разными вариантами, присылаемыми автором, и потом, благодаря долгому, упорному труду, мы добиваемся какого-то финала.
Изменения оригинала – это вопрос коммерции, эстетический или стратегический выбор редактора?
Изменения ради увеличения продаж – такого вообще не бывает. Коммерческое решение – решение издать книжку, на том коммерция заканчивается. Дальнейшее обсуждение возможных изменений связанно с качеством текста, с его формальной стороной, концепцией, например, с затянутыми фрагментами. Часто мы просим автора несколько сократить его текст. В любом случае, автору принадлежит последнее слово.
Интервью опубликовано в газете «Простори» #1.
Але чому тоді ж його немає на літературних читаннях? Читачі бестселлера не прагнуть зустрічей зі своїм улюбленцем? Тоді який же це УСПІХ?
http://www.litakcent.com/index.php?id=1352
Іще, Орхан Памук, напр., спілкується зі своєю публікою на читаннях виключно турецькою через перекладача своїх творів на німецьку.