StartseiteImpressum
Моніка Рінк: до обіймів на віддаль - PROSTORY Моніка Рінк: до обіймів на віддаль Фердинанд Шматц. Три вірши - PROSTORY Фердинанд Шматц. Три вірши Віра, порно, любов - PROSTORY Віра, порно, любов

Наше новое кино

Официальная версия о возрождении российского кино опирается в основном на формальные показатели. Резко увеличилось производство фильмов, постоянно растет число зрителей, бюджеты некоторых картин вполне сравнимы с европейскими или даже американскими. Украинская ситуация несколько сложнее. Цифры здесь скромнее, поэтому они компенсируются частым употреблениям словосочетания «первый украинский», - саспенс, хоррор, триллер (нужное подчеркнуть). Одновременно продолжаются трогательные попытки найти какой-то свой особый способ снимать фильмы, отличающийся от советского, но в то же время не копирующий чужеземные образцы. В результате появляются фильмы вроде «Железной сотни», в которых сюжет, диалоги и операторская работа находятся по ту сторону здравого смысла.  
 
В России в начале 90-х также время от времени старались изготовить нечто сугубо национальное. Но после того как умеренные националисты, долгое время видевшие в режиме Ельцина прелюдию к возрождению русского духа, в 97-ом были окончательно выброшены за ненадобностью, поиск национальных образцов быстро прекратился. В основном это были картины, поразительно напоминавшие советскую передачу «От всей души», пересказанную былинным языком, вроде «Любить по-русски» Матвеева. При этом собственно советская традиция в российском кинематографе никогда не прерывалась. Достаточно вспомнить Сурикову или Говорухина, которые продолжают снимать неплохие советские фильмы.  
 
Но генеральная линия в российском и украинском кинематографе сегодня одна: придание иностранным образцам национальной специфики, перевод достижений массового кинематографа США и Европы на язык родных осин и калин. Творцы появляющихся гибридов искренне уверены, что создают нечто свое, и ужасно обижаются, что на Западе их не принимают всерьез. Творцов, кстати говоря, понять можно. Традиции нашей культуры налагают на каждого сколько-нибудь выдающегося деятеля обязанность сказать «новое слово». А наши ребята, в отличие от большинства создателей американской и европейской массовой продукции, сплошь хотят быть талантливыми. Поэтому снимает парень какую-нибудь чушь вроде «Мертвых дочерей» (об утопленницах, вернувшихся с того света, чтобы убивать представителей среднего класса за плохие проступки), а ее рекламируют так, будто появился новый Гринуэй и решил заниматься коммерческим кино. Да и сам режиссер говорит и пишет о себе нечто подобное. Здесь опять-таки нужно отдать должное украинским режиссерам и продюсерам, напирающим не на собственную гениальность, а на то, что ими снят первый украинский фильм в данном жанре («первый украинский хоррор» – «Штольня», «первая украинская эротическая мелодрама» - «Сафо», «первая украинская молодежная комедия» - «Один за всех»). Правда, и уровень художественной беспомощности в новом украинском кино значительно выше.  
 
Показательно, что в России в основном копируется Голливуд, а большинство украинских кинематографистов стараются подражать Европе. В этих предпочтениях отражаются чаяния национальных элит и примыкающих к ним социальных слоев. В России представители режима и их обслуга мечтают, что когда-нибудь страна станет, если и не «мировым жандармом» (находятся и те, что грезят о подобной роли, но это все же профессиональные «мечтатели», задача которых оттенять полетом фантазии прагматизм остальных строителей «новой России»), то хотя бы региональным участковым с самыми широкими полномочиями. Необходимо также, чтобы вашингтонское начальство относилось уважительно, не ругало и время от времени демонстративно советовалось, чтобы все видели нашу влиятельность. А поскольку Америка самая большая и могущественная, хотя и не очень хорошая, то нужно перенять все, что помогло ей добиться такого положения. Правда, заимствуются исключительно средства утверждения и распространения мифа о собственном величии. Конечно же, США доминируют в мире вовсе не потому, что умеют красиво расписывать собственные достижения. Их господствующее положение обеспечивается комплексом экономических, военно-политических и культурных механизмов. Но российская правящая верхушка даже не пытается перенести их на родную почву. И не только из-за отсутствия возможностей и ресурсов, хотя бы отдаленно сравнимых с американскими. Добиться реального реформирования государственно-политической системы России, основанной на неформальных договоренностях, невозможно. Она слишком хрупка и развалится при первом прикосновении.  
 
Украинская конструкция выглядит несколько прочнее. Однако добиться сколько-нибудь значимого ее изменения в интересах общества трудно, поскольку любые попытки подобного рода намертво блокируются правящим классом, что не мешает ему собственными руками разрушать государственные институты, выясняя, какая из его группировок главнее. Поэтому российская элита поощряет производство фильмов о противостоянии мировому заговору или о победе над врагом (фашистами, поляками, шведами, темными силами, красными комиссарами) благодаря самоотверженным действиям одиночки или небольшой группы героев. А украинские инвесторы любят фильмы про сложные душевные переживания и отчаянных подростков. В результате в России снимаются боевики, в которых бывшая няня Вика (а ныне полковник разведки) борется с мировым злом, а простые, но героические ребята сражаются с посланниками зла в лице арабских террористов, злобных чеченцев или вампиров с оборотнями. Украинские же кинематографисты радуют нас приключениями молодых людей, то забредающих в загадочную штольню, то просто любящих друг друга, или же любовными отношениями каких-то странных персонажей, занесенных злой волей создателей фильма на остров Лесбос. В российском кино - борьба с мировым злом или же просто с нехорошими людьми за всеобщее и личное счастье наспех скопирована из американских фильмов. Подобные мотивы присутствуют даже в новой «Иронии судьбы», где герой намного более предприимчив и агрессивен, чем его расслабленный позднесоветской эпохой предшественник. Украинские картины – про попытки обустроить свою судьбу в сложных исторических и личных обстоятельствах, напоминают итальянские и польские фильмы. В России, конечно, также снимают фильмы на схожие темы, но там они совершенно не попадают в генеральную линию, а потому часто получаются выше среднего уровня, как, например, лента режиссера Попогребского «Простые вещи». Правда, до массового зрителя эти фильмы доходят исключительно благодаря телевидению, в широкий прокат они не попадают. В кинотеатрах предпочитают демонстрировать мелодрамы из жизни бандитов и миллионеров (или же просто с фантастическим сюжетом как «Любовь-морковь»). Кстати говоря, зрители MTV, что выяснилось в ходе недавней церемонии вручения кинонаград этого телеканала, проголосовали в основном за подобные картины, среди которых была и российско-украинская «Инди».  
 
Результаты этого голосования, по-видимому, говорят о том, что расцветающий на украинской почве жанр массовому зрителю интереснее, чем надрывный российский героизм в быту и на службе. Но нынешним украинским кинематографистам вряд ли удастся преодолеть собственные претенциозность и беспомощность. А их наиболее востребованные российские коллеги так и не научатся снимать кино на приближенные к повседневной жизни темы и без отвратительного пафоса. Причина этого в том, что беспомощность и пафосность (часто сочетающиеся в разных дозах) не случайные явления, а механизмы, гарантирующие, что данное произведение массовой культуры не нанесет удар по позициям российской или украинской элиты. Рассказ о реальных человеческих взаимоотношениях, честное отображение социальной действительности и даже попытка понять, какие силы сегодня правят миром, могут стать приговором для нынешней общественной системы, вполне устраивающей новый правящий класс. Ему удалось полностью избавиться от контроля со стороны общества, он больше может не оглядываться на общественное мнение, даже ущербные демократические институты 90-х сегодня сведены к фикции. То, что в украинских условиях этого достигли мытьем, а в российских, по обыкновению, катаньем, не слишком важно. Результат в обоих случаях примерно один и тот же. Кампания по выборам киевского мэра по идиотизму рекламной продукции, отсутствию идей и оторванности от важнейших проблем города поразительно напоминает последние выборы в Московскую городскую думу. Хотя в Москве все вроде бы происходило по сценарию власти, а в Киеве стало результатом коллективной самодеятельности.  
 
При этом, несмотря на убогость формы и содержания культурного и политического процесса, элита и примыкающие к ней слои уверяют, что овладели западными технологиями производства и управления, а потому отличаются от деятелей 90-х. В качестве доказательства нам предлагаются многочисленные заимствования американских и европейских образцов (от телевизионных передач до рекламных плакатов), механически перенесенные в нашу культурную среду, разрушающие ее изнутри. В распоряжении элиты больше не осталось способа, позволяющего прикрыть собственную деградацию, - а она принимает все более опасные формы - кроме как объявить восстановлением и взлетом новый этап вырождения. И единственная ценность бесчисленных кинематографических подделок состоит в том, что они помогают понять, какие представления хотела бы навязать элита массовому сознанию.  
 

Add your comment

Your name:
Comment:


Das Design Alexander Kanarskiy © 2007. Alle Rechte sind geschützt.
Unter Anwendung von den Materialien ist die Verbannung auf prostory.net.ua obligatorisch.