ГлавнаяСтатьиТекстыПереводНовости
ТемаАкцииИскусствоСсылкиГазетаРедакция
Петер Гандке: зі збірки «Внутрішній світ зовнішнього світу внутрішнього світу» - ПРОSTORY - украинский литературный журнал Петер Гандке: зі збірки «Внутрішній світ зовнішнього світу внутрішнього світу» Борис Буден: Двадцятий чоловік - ПРОSTORY - украинский литературный журнал Борис Буден: Двадцятий чоловік "Український" роман Герти Мюллер - ПРОSTORY - украинский литературный журнал "Український" роман Герти Мюллер

Николай Ридный о среде обитания

Сегодня в украинской художественной среде актуальным стало производство моделей противодействия разным формам симуляции авторитетности. Собственно, эта симуляция, «торговля воздухом» и является основным промыслом для большинства обитателей украинского художественного гетто. Соответственно, обретают все большее значение низовые инициативы, разные формы горизонтального взаимодействия, построенные на критике авторитетности, и в первую очередь - самообразовательные программы. Одна из таких программ инициирована группой SOSка (Николем Ридным, Анной Кривенцовой и Сергеем Поповым) в Харькове и называется «Класс».

Поводом к этому разговору стала выставка SOSки и участников «Класса» Алины Клейтман, Леры Агафоновой и Ивана Светличного «Числа» (3.04 -22.04.09) в Центре Актуального Искусства «Эйдос», куратором которой выступил Николай Ридный.

Выставка SOSки и участников «Класса»


Никита Кадан: Как началась и как развивалась программа «Класс»?

Николай Ридный: Группа SOSка почувствовала опасность возможности превратиться в закрытое сообщество, фабрику из трех человек, вроде Кукрыниксов, которые фигачат качественный продукт и им наплевать на окружающее пространство. Чтоб этого не случилось, а это было бы катастрофой, мы почувствовали необходимость налаживания какой-то коммуникации там, где мы находимся, я имею в виду харьковскую локацию. Тогда и появилась возможность организовать мастер-классы с участием вас, Давида и Саши из Москвы*. Они оказались довольно важными для харьковской среды. О современном искусстве здесь мало кто знает. Виновата система художественного образования, которая учит, что это нечто маргинальное, либо наоборот, очень элитное и, соответственно, очень коррумпированное. И, конечно, важно, что эти мастер-классы послужили какому-то обмену опытом. Ты говорил о том, что речь должна идти не о самоутвержденной авторитетности, а, скорее, о равноправном взаимодействии. И потом мы продолжили коммуникацию в виде неформальных встреч с молодыми художниками и студентами на базе галереи-лаборатории SOSка. Получился кружок, в котором участвовало около восьми человек. Кто был не готов к коммуникации - отходил, приходили другие. И со временем мы начали делать какие-то образовательные беседы, потом перешли к конкретным задачам. Программа построена демократически, но с нашей кураторской функцией. Нами, как кураторами, выдвигалась тема и обсуждалась с участниками практическая её реализация. Первой темой стали «Числа».

chisla

Н.К.: Насчет авторитетности: я говорил о том, что при несформированной системе ценностей в украинском искусстве надуть себе эдакий пузырь фальшивой авторитетности может практически каждый. И вокруг можно наблюдать избыток подобных фальшивок. Но авторитетность предъявляется именно в акте показа, именно в нем надувается этот пузырь. Альтернативой оказываются горизонтальные связи, равноправный диалог, «прямая демократия». Вы задаете тему в диалоге, но потом и берете под контроль репрезентацию. А какова роль этой репрезентации в вашем взаимодействии?

Н.Р.: Я бы сформулировал так, что это один из аспектов включения этих художников в какой-то процесс. Один из таких демократических моментов.

Н.К.: Ты имеешь в виду процесс институционный? Вы их включаете в систему искусства?

Н.Р.: В общий процесс функционирования искусства, я бы так сказал. Репрезентация - его неотъемлемая часть, как и лабораторная составляющая. Хотя некоторые считают, что это необязательная часть.

Н.К.: Да, некоторые считают. Мы с Ингой придумали «Зомби» во время реализации ее проекта «Факультет невидимости». Это был недельный семинар в Академии Яна ван Эйка в Маастрихте, где обсуждалось существование и художественная практика вне репрезентации. Могу сказать, что она достаточно многообразна. В подпольном неофициальном, советском, например, искусстве культивировались квартирные выставки для знакомых, московские концептуалисты делали альбомы и показывали их друзьям. То есть репрезентация просто растворялась в коммуникации.

Н.Р.: Но, кроме того, происходит и проба ответственности, которую лабораторный процесс вроде бы включает, но он остается закрытым. Он открыт и демократичен среди участников, но не публично.

Н.К.: В международной системе между нами и нашей аудиторией посредничают институции. Но в Украине они развиты очень слабо, то есть, посредника нет, ты должен знать свою аудиторию в лицо. К кому вы обращаетесь «по месту жительства», в Харькове?

Н.Р.: На самом деле пока что мы не использовали Харьков в полной мере как территорию репрезентации. Была программа галереи-лаборатории SOSка, но год назад мы ее приостановили, а сейчас мы как раз вернемся к этому делу, ведь мы будем делать проект в музее, который на местном уровне основная институция.** Это акт социализации современного искусства в той ситуации, где оно никому не нужно и сделать это можно разными способами, например, неолиберальными, как делает ПинчукАртЦентр - способами пиара, элементов аттракциона и так далее. А в традиционном музее искусство предъявлено как такое, каким оно должно быть в идеале, по отношению к музейной истории искусств. Оно является чем-то неоспоримым, каким-то фактом нормального искусства для обывателя. Таким объектом, сопоставление с которым и является для современного искусства социализацией. Грубо говоря, это попытка расширить аудиторию и музея, и современного искусства.

Н.К.: Ты ориентируешься на воскресных посетителей музея классического искусства, то есть попросту на всех?

Н.Р.: Я бы расширил понятие «воскресных посетителей». Среди них и студенты художественных вузов, они там видят то, с чего надо брать примеры, делать копии. Это, в принципе, главная точка, если говорить о культурной сфере какой-то региональной.

Н.К.: Те художники, которые брались в Харькове за формирование среды, самоорганизацию - галерея Up\Down, в первую очередь, Михайлов и Братков. Они долго занимались этим, а потом благополучно отчалили и за рубежом получили свое заслуженное признание. Как ты в свете этого видишь продолжение вашей «регионалистской» стратегии?

Н.Р.: Сложно сказать. В том плане, что в украинской ситуации это все непредсказуемо. Ну и есть в Харькове один отрицательный фактор. Любое искусство, так или иначе, нуждается в поддержке, в первую очередь некоммерческое, так вот, отрицательный момент заключается в том, что вся поддержка приходит извне, и практически нет структур частных или государственных, которые бы занимались этим на местном уровне. Поэтому здесь сложно говорить о стратегии.

SOSке важно развивать этот локальный грунт - ведь не поливая землю, начнешь засыхать и сам. Важно, что есть некая система координат международного искусства, в ней есть определенные точки, и Харьков, как культурная территория такой точкой там пока не обозначен. Может, он там был обозначен в прошлом, но сейчас я его там не наблюдаю. То, что мы пытаемся делать - это его там вырисовать. И, конечно, этого не будет без развития внутренней ситуации. Как раз эта выставка в музее несет в себе важную составляющую - то, что это показ искусства Восточной Европы еще дальше на восток. Это вообще, я считаю, уникально для местной ситуации - представить для сравнения искусство ненамного более развитых стран, как там происходят те же самые процессы.

Н.К.: Да, восточные выставки адресованы, в основном, Западу. Украина для восточноевропейского сообщества - достаточно сомнительный участник. Обращений на «восток Восточной Европы» практически нет. Например, показ East Art Map группы IRWIN*** в Киеве был шагом в эту сторону, но с другой стороны месседж Украине был таким: вот карта искусства восточноевропейских территорий, в сущности маргинальных территорий, а вас, ребятки, даже на этой карте нет!

Поменяем, впрочем, тему. В ваших последних работах, посвященных сегодняшней молодежи, харьковской и не-харьковской, присутствует такая линия социальной пассивности, нежелания соприкасаться с так называемой «реальной политикой». Но в то же время есть тема субкультурности, низовых сообществ. И это отражается в вашей собственной практике, линии «против всех», которую вы вели в конце 2004 и в стремлении к коммунитарности, к самоорганизации. Я не хочу какой-то вопрос придумывать по этому поводу, просто откомментируй подробнее эту линию.

Н.Р.: Мы выступаем в этих проектах, если брать «Мечтателей» и работу, которую мы сделали в Австрии, «Гимн», в роли фиксаторов каких-то важных, на мой взгляд, точек в изменении социума на примере этих социальных групп. В данном случае это молодежные субкультуры. Почему мы обращаем внимание на молодых людей? - мы являемся молодыми художниками и одно дело, допустим, когда дядька Братков снимает детей - это одно высказывание, другое дело, когда общаешься с почти сверстниками, ненамного младше тебя - это совсем другой процесс. Мы удаляемся от какой-то позиции, что это хорошо или это плохо, скорее мы представляем слепок этой ситуации. Наш вывод такой, что современное поколение людей - аполитичное поколение. Мы исследовали это на примерах поколений украинского и западного. Также эти работы посвящены теме бутафории понятий протеста, революционности в современном обществе. Когда мы начинали работать в Австрии, мы изучали разные слои общества, сначала мы хотели снимать в антифа-сковоте. Но потом нас этот вектор перестал интересовать, в европейской ситуации подобные люди занимают свою маргинальную нишу и всем от этого спокойно и хорошо, это ограниченный протест. Тогда мы и обратились к аполитичной молодежи.

Н.К.: Вы занимаете внешнюю по отношению к своим героям позицию? Или все же включенную, то есть вы - это они?

Н.Р.: Мы пытаемся держать дистанцию, но, так или иначе, чтоб работать так, как мы работаем, надо быть инсайдером. Само собой происходит, что ты перенимаешь какие-то вещи оттуда: музыку, жесты, элементы моды. Это вроде бы взгляд со стороны, но и не со стороны тоже.

Н.К.: То есть вы осознанно держите этот момент включения-исключения непроясненным?

Н.Р.: Да, можно и так сказать. Полностью отстранённый взгляд обнажает момент цинизма, а этого не хочется.

Н.К.: А вот молодое украинское искусство, или, называя с большой степенью условности, «поколение 2004» - как ты видишь его сегодняшнюю динамику? Какой твой диагноз?

Н.Р.: Я считаю, что все достаточно закономерно развивается. Во многом это вопрос личных стратегий художников. Мне кажется, важно не забывать о локальной ситуации, делать вклад в ее развитие помимо внешней выставочной деятельности.
Мне сложно представить себе в той ситуации, которая есть сейчас, элемент нового, еще более молодого искусства как оформившегося события, об этом пока вообще еще нельзя говорить.

Рано или поздно для художника встает вопрос, является ли он еще молодым художником, обладая в то же время уже серьезным опытом и практикой.

Н.К.: Речь идет не о возрастном разделении - Стас Волязловский или Аля Кахидзе начали раньше, чем мы. На виду другое разделение: вот «отцы» - художники «Парижской коммуны» и харьковской школы фотографии, а вот совершенно другое искусство, другое сообщество, которое дало о себе знать в середине нулевых. Ну а потом эта целостность поколения оформилась на совместных выставках, в совместных описаниях. Но реальна ли такая целостность для тебя, как участника?

Н.Р.: Я думаю это явление абсолютно не фиктивное, оно было сформировано социальными условиями. А уже потом последовало оформление - статьи и выставки.

Мне интересна ситуация, в которой в России оказались Давид Тер-Оганьян, Петр Быстров или Владимир Логутов, ситуация молодого-немолодого художника, молодого просто по возрасту, но с реальным и обширным опытом. Это не только мои соображения, можно послушать разговоры и дискуссии вокруг премии Пинчука. Говорят о неравных условиях для участников, хотя всех претендентов можно считать молодыми художниками.

Н.К.: В России, кажется, сначала возникло новое поколение, персонифицированное, например, группой «Радек», а рыночный бум, который выбросил на поверхность ряд новых имен молодых, пришел уже позже. Поэтому возникла такая ситуация прослойки между поколениями, присутствия «молодых заслуженных». Но бум скоропостижно закончился, как, впрочем, и у нас. Хотя у нас и бума-то не было, скорее, было «предчувствие денег».

Н.Р.: Ситуация, которая возникла в связи с кризисом, очень специфична. Она, похоже, отбросит шелуху. Было предчувствие больших денег. Были художники, которые работали в рамках киевской ситуации, зарабатывали, и им абсолютно было все равно, будут ли они интегрированы в мировой контекст, что однозначно негативно.

Как раз нон-профитные инициативы - это то, чем просто целесообразно сейчас заниматься, то, что будет, собственно, катализировать среду и задавать ориентиры, потому что заниматься коммерческим артом будет как-то нелепо. Неудобно будет такой арт показывать когда рядом людям есть нечего.

*Мастер-классы Александры Галкиной, Давида Тер-Оганьяна и группы Р.Э.П. состоялись в Харькове в рамках программы «Поколение» на фестивале "Non stop media" в июне 2008 года. Организаторы программы - Харьковская муниципальная галерея и галерея-лаборатория "SOSка".

** Выставка «Новая история» под кураторством группы SOSка должна состояться весной 2009 года в Харьковском художественном музее в рамках конкурса кураторских проектов «Искусство a priori: актуальные истории», организованного фондом «Эйдос».

*** Проект East Art Map группы IRWIN был показан в PinchukArtCentre в Киеве в 2008 году.

 

Добавьтe Ваш комментарий

Ваше имя (псевдоним):
Комментарий:

eurozine
 


Главная  Статьи  Тексты  Перевод  Новости  Тема  Акции  Искусство  Ссылки  Газета  Редакция  


Дизайн Александр Канарский © 2007.
При использовании материалов ссылка на prostory.net.ua желательна.