ГоловнаСтаттіТекстиПерекладНовини
ТемаАкціїМистецтвоЛінкиГазетаРедакція
Юліа Франк. Табір у заграві - ПРОSTORY - український літературний журнал Юліа Франк. Табір у заграві "Процедурна кімната" - ПРОSTORY - український літературний журнал "Процедурна кімната" Öffentliche Kreuzigung der Wahrheit - ПРОSTORY - український літературний журнал Öffentliche Kreuzigung der Wahrheit
Друкувати

Свобода быть собой? К выставке Евгении Белорусец «Своя комната»

Зал, в котором разместилась выставка, – выдающийся по своей пустоте и своеобразной отрешенности интерьера. Возможно, именно поэтому такими выразительными становятся фотографии разных форматов, ритмично перемежающиеся сопроводительным текстом. Но это иллюзия, такая же, как и кажущаяся монохромность картин. Взгляд, не привычный к полутонам, воспримет это как месиво мрачных «атмосферных» оттенков, из которых еле-еле выбивается брызжущая цветом картинка. Единственная, не первая, не центральная. Лица запечатленных избегают глаз смотрящего: персонажи смотрят потуплено, отстраненно. И внезапно – пронзительный взгляд прямо на зрителя. Это усиливает отстранение и отречение. Взгляды, уходя из фотографий, упираются в пол и белые, пустые, ни о чем не говорящие стены. Не-отрекаются-любя-ведь-жизнь-кончается-не-завтра. Снимки – позволительное бесстыдство со-присутствия там, где разворачиваются отношения. И только они. Как ни странно, они – это быт и никакого фантазма невероятной сексульности.

-13

Смотря эти фотографии, полезно расфокусировать зрение. Размыть лица, расконтурить очертания, чтобы понять: ты видишь людей, состоящих в отношениях. Антропологические единицы, «существа на двух ногах с девятью отверстиями». Пол здесь – не онтологическая характеристика, а атрибуция. Возможно – потому что это быт, в котором половое не играет решающей роли; возможно – потому что это мысль автора, сознательно избегающей любой акцентуации сексуального как бытийного выразителя; может – потому что живущие вместе люди становятся со временем похожи друг на друга – во всем, даже в половом смысле. Никаких трансформаций, дополнительно возникших на и в теле отростков и придатков – но некая аура со-принадлежности к единству, пусть и с трудом, но распадающегося на две автономии. Мужчину и женщину. Мужчину и мужчину. Женщину и женщину. Наблюдение трансформации этой мысли заставляет принять как данность: они – двое, они – в своей комнате, своем выстроенном пространстве, состоящем не из кирпичей/панелей/обоев/углов, но – близости,  являющейся материей сопротивления и противоречия. Отстраненности и отстранения.

Богдан Стороха. Женя, открылась твоя выставка, ставшая уже довольно значительным событием. Как явление она вызывает несколько вопросов. Ты выбрала для себя в качестве объекта внимания комнату и ее обитателей: на фотографиях можно видеть и комнату как обжитое пространство, но также и мир вне ее – однако эти снимки в меньшинстве. Было ли это стечением обстоятельств, или же преднамеренным ходом?

Евгения Белорусец. Речь идет о политической концептуальной фотографии, где кадры возникают после определенных размышлений. В рамках поставленной перед собой документальной задачи я не собиралась делать постановочные фотографии, их здесь нет. Как нет и случайных мест, случайных кадров, случайных людей. Своя комната – это пространство, куда, фактически, загнаны сегодня ЛГБТ- и квир-люди. Общество предлагает им комнату в качестве зоны умолчания: о своей идентичности, реалиях жизни, любви, близости, взаимоотношениях. Героини и герои фотографий репрессированы и загнаны в норму – так возникло название проекта. Своя комната – это сквозной мотив выставки, но для меня важно и то, что эти комнаты превращаются в гетто, хоть квир-люди и присутствуют в пространстве города, в кафе – всюду.

Родившись в своем индивидуальном гетто – теле, – человеческое существо всеми силами пытается доказать себе и окружающим, что многочисленные заборы, загородки, стены, растущие между ним и окружающими на протяжении всей его жизни, – это пространство проницаемости. Достаточно знать секрет замка, или иметь ключи, или – универсальную отмычку, чтобы переход между углами, уголками и закоулками был свободным. Деньги, бегство в другой город, анонимность в пределах мегаполиса – для этого все средства хороши, только – чтобы не задохнуться там, где дышать уже невозможно. 

-18

Иногда фотографии кричат, но практически всюду есть бездыханность мига, когда камера «вырывает» миг жизни из нее самой, создавая то ли срез, то ли – цитологический подготовленный к наблюдению материал. Наблюдая – препарируешь, каким бы гуманным не был замысел. И это наблюдение раскрывает: гетто, близкое каждому, четыре стены, где иногда имеешь счастье уйти в изгнание не в одиночку, а с кем-то – оно близко, рядом, всегда с тобой. Как в квази-фрейдистских замечаниях вроде «иногда банан – это только банан». Хотя их может быть два или ни одного. Впрочем,  никакой разницы.

Б.С. Это подталкивает меня к следующему вопросу: на фотографиях, где есть мужчины, женщины, иногда с детьми, можно проследить непаритетность отображения: некоторым парам посвящены три, четыре пять фотографий, некоторый представлены только одной. Является ли это следствием закрытости людей – или же результатом твоего авторского отбора?

Е.Б. Скорее, выставочной концепции. Открытость – знак бесстрашия участниц и участников «Своей комнаты», которых можно назвать моими соавторами. Готовя этот проект, я старалась мыслить литературно и выстраивать из фотографий предложения, развернутые и лаконичные, вместе создающие цельное повествование. Вот почему некоторые пары представлены только одной фотографией... А иногда кадр настолько красноречив, что прочие фотографии не смогут расширить впечатления, с ним связанные, они просто тавтологичны.

В культуре неистребимо сильна потребность определения, закрепления и стереотипизирования понятий: важно знать, не только то, кто ты, но и каков. Атрибуция важна – она же стремится быть финальной: если мужчина – то мужественный, решительный, сдержанный и сильный. Если женщина – чувственная, ранимая, эмоциональная. Удивительно, как мало качеств, которые могли бы «мигрировать» от пола к полу и получать признание в обществе.

44

Фотографии выставки ставят вопрос: сила и мужество – имеют ли они груди? Щетину на лице? Достаточно ли «свободные категории» мужество и смелость, чтобы не принадлежать никому, а быть – в системе координат автора фотографий – антропологической характеристикой дополового бытия? Еще до того, как воспитание, паспорт и социум кодифицируют человека, превратив его в статистический элемент управления и стандартизации? Лицо – это то малое, что еще остается в личном владении, никому не интересное, мало кому нужное, но, тем не менее, единственное, что отличает единичных субъектов один от другого (хотя – в современном мире масок ни в чем нельзя быть уверенным, даже в том, что лицо перед тобой – это не затылок, защищенный, из чувства самосохранения, второй половинкой двуликого Януса).

Б.С. Ты затронула тему решимости, внутренней свободы человека, показывающего свое лицо. Как ты объяснишь тот факт, что практически на всех фотографиях герои не смотрят в камеру – это происходит только на некоторых портретных снимках. Насколько во время съемок это было предсказуемо или отбор фотографий сыграл здесь свою роль?

Е.Б. Когда работаю, я стараюсь максимально устраниться, изъять себя из пространства съемки. Хочется думать, что я не присутствую, не мешаю участницам проекта быть самими собой. Но и этого мало – мне необходим естественный диалог героев: только тогда появляется чувство: вот здесь должна случиться фотография. Возможно, то, о чем ты спрашиваешь, происходит, когда человек не реагирует на камеру и не смотрит в нее.

Б.С. Ты была свидетельницей таких сцен?

Е.Б. Да, я сфотографировала сцену примирения. Она есть здесь.

Человечно – быть воспитанным в духе отказа: маленькие девочки рисуют принцесс в красных, или розовых, или голубых платьях, с желтыми (долженствующими быть золотыми) волосами, голубыми – или синими – глазами, алыми губками. Часто их ножки топчут ярко-зелёную травку, над головой пылает золотое солнце, а по пронзительно-синему небу плывут ослепляюще-белые облака. С возрастом цвета блекнут, скукоживаются – и обнажается зрение, признающее мир полутонов, полугризайля, откуда – полшага до изничтожения цвета и возвратного движения к нему через виражирование и колорирование. Где-то между двумя апогеями и размещается техника фотографа: играющего с цветом, нащупывающего грань между дозволенным вмешательством и недопустимыми помехами идее.

Б.С. Выбирая цветовую гамму – от черно-белой до темно-землистой – ты сознательно отказалась от цвета? Это особенности твоего видения?

Е.Б. Я сузила цветовой спектр и тем самым значительно уменьшила яркость. Я мыслю контурами, и цветовое пятно для меня менее важно, чем очертание. Это сложно объяснить, но степень буквальности цифровой фотографии порой кажется мне невыносимой. Цифровой негатив – это негатив, и с ним необходимо работать в рамках, позволяющих фотографии оставаться документальной.  Благодаря сужению цветового спектра я повысила контрастность. Лица стали более осязаемыми, исчезла дымка, сглаживающая и скрывающая недостатки. На этих фотографиях нет полной резкости. Всё это не меняет кадр, но приближает к человеку.

Б.С. То есть, можно сказать, что цвет, резкость, контрастность становятся для тебя орудием донесения социально направленной мысли, посыла?

Е.Б. Да.

Б.С. Тогда – не могла бы ты сказать, почему среди всех этих  контрастных, но с суженным цветовых спектром фотографий есть одна – необычайно яркая и цветная, на которой изображены две женщины: одна с ребенком на кровати, а другая – стоит у окна.

Е.Б. Это первая фотография, которую я сняла во время работы над проектом. Она снята на пленку; в тот день было израсходовано несколько пленок, и это – единственный удовлетворивший меня кадр. Работа с этой семьей стала для меня очень важной, поскольку определила отношение ко всему проекту. В смысловом плане – это первый кадр, и он повлиял на всю концепцию «Своей комнаты».

Б.С. Обращала ли ты внимание, что именно здесь понять, что вторая фигура у окна – женщина, сложно: лицо не видно, грудь невыразительна?

Е.Б. В контексте выставки ни у кого не возникает сомнений, что речь о  женщине. Ей не очень хотелось, чтобы в кадре появилось её лицо. Оказывается, открытость одного человека влияет на понимание другого, скрытого. Если отворачиваются оба героя – ситуация почти невыносима, неисправима. Таких фотографий на выставке нет. Однако на этой фотографии это сохранилось. Хотя – здесь мог бы быть и мужчина. ЛГБТ-семьи иногда не менее нормативны, чем традиционные, это факт – особенно в Украине.

Б.С. Несмотря на то, что это фото – первое, оно – не первое в логике выставки. Логика представленных изображений – фото-история чередуется с текстом-историей, все погружено в ритмическое чередование. Оно наблюдается от начала до конца выставки. Осциллограмма – это концепция?

Е.Б. На этой фотографии с двумя женщинами и ребенком я вообще не хотела акцентировать внимание. Я снимала мирные фотографии, осознанно не провокативные – но, несмотря на это, возникают постоянные проблемы… Переплетения фото и текстов – это возможность рассказать историю в нескольких измерениях. Мне не хотелось делать подписи под фотографиями, не хотелось блеснуть, так сказать, «знанием проблемы». Это – личное, приватное, жизнь, впечатление...

Б.С. То есть анонимность текстов выступает способом поэтизации пространства семей? Я хочу сказать, что тексты воспринимаются не как индивидуальные частные истории, а некий обобщенный образ-эмоция, поэтическое Я.

Е.Б. Мне бы хотелось, чтобы было именно так.

Неизбежность и обреченность сопутствуют: неприкрашенная обстановка, не пытающаяся скрыть «быт» в его наибанальнейшей форме. Место жизни отличается от гламурированных образов, призывающих к вечной жизни. Мусор обыденной жизни – крошки, пыль, растрепавшиеся края вещей. Эта теряющая форму материальность, сплетается с мусором мыслей и чувств, всегда присутствующим даже там, где есть самые что ни на есть духовные и возвышенные особы. Принцессы, конечно, не какают, но все принцессы остаются в глубоко детсадиковском возрасте, а ко времени взрослости примирение и осознание всей многообразности и многоаспектности человеческих отправлений становится аксиоматичным. И простым. Есть человек – есть место – есть проживание. Есть бессилие перед тем, что пыль – скапливается, тряпки – рвутся, обои – блекнут, а половицы – скрипят. И это не трагедия и не смерть человека – всего лишь энтропия вещи. Сохранить ее, не устыдившись «неприличности», ведь вроде бы мусор из избы не выносится. Но здесь не изба. Здесь коробка. Не до неприличности.

-14

Б.С. Ты придерживаешься тезиса о социальной направленности фотографий и документальности проекта. Но – увидев фото двух женщин у занавески, одна одета, вторая – полуобнажена, я уловил оттенок постановочности и эстетизации в этом. Так ли это?

Е.Б. Нет, в данном случае о постановке речь идти не может. На снимке запечатлена сцена примирения на фоне типичного киевского съемного жилья. В проходной комнате установлена ширма, чтобы оградить личное пространство. Я попросила героинь вспомнить о недавней ссоре, и они стали попривычке у этой ширмы, не выходя за неё.

Б.С. Сложности совместного общежития – непреходящее впечатление неуютности, заброшенности, развала быта. Оно существует только на фото?

Е.Б. На мой взгляд любому быту, каким бы роскошным он ни был, свойственны стремление к разрушению, видимая энтропия. И лишь постоянные усилия удерживают порядок. Он царит только, пока ты смотришь, лишь стоит отвернуться – все начинает приходить в упадок.

Б.С. Я хочу спросить еще об одном: окна на фотографиях. То, что совершенно неотъемлемо от фотографий. Ты даешь семьям возможность выйти наружу? Или дать другим заглянуть в их жизни?

Е.Б. Меня притягивают интерьеры и жизнь человека в них. Интерьер пребывает в состоянии разрушения, а человек – целостен и является созидателем. И при этом окна играют в кадре немалую роль. Надежда? Потенциал перемены, выход, преобразование, революция.

Просвет – кадр – прямоугольник – окно – вуайеризм. Есть ли вуайеризм не через замочную скважину? Фотограф представляет зрителю не украденные поцелуи (что уже никого не интересует и не возбуждает), а похищенные фрагменты жизни – похищенные по доброй воле самих согласившихся на это «воровство».

Б.С. Изменение не только личного пространства, которое видится в кадре. Ты своеобразно отсекаешь лишнее, неся идею. Однако всякую идею воплощает человек. Нашла ли ты для себя в этом что-то личное, вне осознания социальной важности такого проекта?

Е.Б. Без личного невозможно работать. Если говорить честно – меня давно интересовало, что же такое семья, близость, быть вместе, каковы нормы, ограничивающие нас. Когда работаешь над подобным проектом, есть шанс узнать секрет остальных: зачем они вместе. Как построить альтернативные формы со-бытия? Я узнала множество историй и биографий. Героини и герои на фотографиях – это далеко не все участники проекта, многим хотелось лишь поговорить со мной. Я прошла через эти сюжеты, через многочисленные освобождения, и избавилась также от своих страхов.

Пройдя круг, возвращаешься неизменно в ту же точку, к тому же себе, но в ином состоянии. Происходящее меняет и трансформирует. Наблюдающий взгляд не меняет своей консистенции, но при этом стареет на свой опыт, мудреет на знание и грустнеет на неотвратимость.

 От редакции:

19 мая 2012 выставка Евгении Белорусец «Своя комната» была уничтожена неизвестными гомофобами. Очевидно, что в политически незрелом и пассивно-консервативном украинском обществе напрочь отсутствуют механизмы ведения дискуссии на темы личного и общественного, чем на сегодня является семья и сексуальность. И эта неготовность оставляет огромное пространство для действия группкам воинствующих экстремистов, выдающих себя за «голос общественности». Когда место дискуссии занимает драка, становится понятно, что своя комната для каждого в этом обществе – это тюремная камера, якобы дающая надежду укрыть свое личное от фашизма. Вот только в прошлом веке мы это уже проходили. Все закончилось плохо.

razgrom_vyst7

 
Коментарі (8)
1 Понеділок, 21 Травня 2012
Первая хорошая статья о выставке, которая оказалась весьма скандальной, чему нечего удивляться! Респект
2 Понеділок, 21 Травня 2012
Мы были на этой выставке с подругой. Страшно, что такое случилось с работами и интересно почитать продуманное мнение о том, что висело на стенах.
3 Понеділок, 21 Травня 2012
Мнение о таком могут быть разные. Но автор попытался разобраться. Если бы не скандал, о подобном бы нико писать не начал.
4 Понеділок, 21 Травня 2012
По-моему текст лучше фотографий. Автор написал хорошо, но хорошо ли работала так называемая фотохудожница?
5 Понеділок, 21 Травня 2012
Вижу, Арсений, вам нравится читать такие заумные вещи. А мне интереснее другое: зачем писать о таком??
6 Понеділок, 21 Травня 2012
На этом ресурсе вообще не постят комментарии. А я настаиваю. Где же суть? Стоит ли вообще так много говорить о них: пусть живут как хотят. Фотографии очень эстетские, какие-то вычурные, а многим это нравится.
7 Вівторок, 22 Травня 2012
Интересно почитать статью, особенно интервью. Спасибо автору!
8 Вівторок, 22 Травня 2012
тане: вопрос не в том, зачем писать о "таком". писать можно обо всем - вопрос в том, что это дает для читающего и для понимания феномена. вы же не станете отрицать, что есть такое явление, как лгбт-пары и семьи. не важно, относитесь ли вы к таким или нет. суть в том что они - повод для создания произведения. искусства или нет - это надо еще и посмотреть. меня как автора текста и интервью интересовало, насколько все, что я увидел на выставке, художественно, и интересовало, нет ли подмены эстетического/художественного - идеей. для себя я свой вывод сделал

Додайте Ваш коментар

Ваше ім'я (псевдонім):
Коментар:

eurozine
 


Головна  Статті  Тексти  Переклад  Новини  Тема  Акції  Мистецтво  Лінки  Газета  Редакція  


Дизайн Олександр Канарський ©2007.
При використаннi матерiалiв сайту бажаним є посилання на prostory.net.ua